Новости и полезные статьи

Новая статья Дэвида Шарффа, Роберто Лоссо и Лии Сеттон по теории связей. Часть II


Вклад Пишон-Ривьера в психоанализ: Сравнение с теорией объектных отношений и современными разработками в психоанализе

Часть II

Фэйрбейрн
Пишон-Ривьер называет Фэйрбейрна в числе тех теоретиков, на которых он опирается, хотя нечасто ссылается на него напрямую. Пишон-Ривьер считает описанную Фэйрбейрном Эго–объектную структуру фундаментом внутренней связи и, вместе с Кляйн и Фэйрбейрном, использует модель проекции и интроекции бессознательного психического материала. Последователь Фэйрбейрна Сазерленд (Sutherland, 1963) коротко писал о том, что Эго–объектные совокупности соединены аффектами, придающими значение каждому бессознательному отношению. Хотя Пишон–Ривьер не обсуждал аффекты, его понимание связи как сопряжения Эго и объекта приводит к более четкой формулировке взаимного влияния внутренних и внешних связей, чем та, что существует в теории объектных отношений. В англоязычной психоанализе концепция объектных отношений Фэйрбейрна способствовала тому, что внутренние объектные отношения стали считаться тем объективом, через который человек видит других. Эта формулировка позволила нам осознать, что внутренние объектные отношения определяют, как человек взаимодействует с другими. Однако в ней отсутствует представление о том, как постоянное внешнее взаимодействие с другими в то же время всю жизнь человека влияет на его мир внутренних объектов, выходя за рамки начального развития этого взаимного влияния в детстве.

Фэйрбейрн также (Fairbairn, 1952, 1954) дал яркое описание внутренней динамики совокупностей объектных отношений. Опираясь на клиническую картину истерии, он показал, как отвергающая объектная совокупность способствует дальнейшему вытеснению у человека желания его возбуждающей объектной совокупности для того, чтобы смягчить боль, которую причиняет его желание дразнящего внутреннего объекта, не приносящего удовлетворения. Эти клинически полезные детали такой внутренней динамики заметно отличаются от более общего описания у Пишон-Ривьера внутренней битвы между хорошими и плохими внутренними связями, без особого внимания к внутренней динамике. Однако теория связи Пишон-Ривьера является лучшим теоретическим средством для понимания постоянного взаимного влияния внешней реальности и внутренней реальности. Терапия, говорил он, направлена на то, чтобы помочь пациенту принять внешнюю реальность. Акцент Фэйрбейрна на том, что работа аналитика — пробить брешь в закрытой внутренней системе пациента, представляет собой похожую идею. Таким образом, у Фэйрбейрна и Сазерленда мы берем базовый блок Эго и объекта, соединенных аффектами, указывающими на значение вытесненных бессознательных объектных отношений. А у Пишон-Ривьера мы берем яркую картину того, как внутренняя связь влияет на внешние связи и подвергается их влиянию.

Предложенное Фэйрбейрном описание эдипальной связи (Fairbairn 1944, 1954) было основано на реальной истории отношения родителей к ребенку, — не на той, что разворачивается только в психике развивающегося ребенка. Хотя его описание располагает эдипальную ситуацию вдоль вертикальной оси пишон-ривьеровской связи, Фэйрбейрн не распространяет ее на измерения третьего и не добавляет то временное измерение, на которое Пишон-Ривьер обращает наше внимание.

Бион
Бион был современником Пишон-Ривьера и писал свою книгу о динамике групп примерно в то время, когда Пишон формулировал идею оперативных групп (Bion, 1959). Нет никаких признаков того, что они были знакомы с работами друг друга. Однако оба понимали бессознательную организацию и бессознательную динамику групп как следствие совместного участия и совместного бессознательного пространства членов группы. Бион первым описал бессознательные базовые допущения(зависимость, борьба–бегство, образование пары). Пишон-Ривьер дал более развернутое описание тому, как индивидуум может быть выразителемзатруднения группы, в том числе семьи, и площадкой для симптоматики ситуации в трех областях — психике, теле и внешнем действии. Однако Бионово понятие «валентность» указывает конкретную причину того, что человек посредством проективной идентификации становится выразителем того или иного базового допущения в тот или иной момент. Группы Биона были предназначены для исследования индивидуального и группового опыта, для обучения на опыте (Bion, 1959). Им они не применялись для различных других задач, хотя позднее многие исследователи использовали идеи Биона в другом контексте, в том числе один из авторов данной статьи (Rice, 1965; Obholzer and Roberts, 1994; J. Scharff and D. Scharff, 2000).В бионовской группе роль лидера заключается в интерпретации подспудных бессознательных тревог с целью способствовать обучению на опыте. А оперативные группыПишон-Ривьера, с другой стороны, были предназначены для работы в режиме исследования действием и лучшего выполнения задачи, при этом лидер интерпретирует препятствия, которые мешают ее выполнить. Несколько позднее А. К. Райс в Англии независимо развил бионовские группы в подобную модель обучения лидерству в различных задачах и учреждениях (Rice, 1965).

Отойдя от интереса обоих авторов к группам, мы обнаружим любопытные и взаимно дополняющие теоретические различия. Бион также использовал термин «связь» в своей хорошо известной статье «Нападения на связи» (Bion, 1967). Однако Бион исследовал особую сферу происхождения мышления и способности к нему, что отразилось в его позднейших обозначениях связей как L, -L, H, -H, Kи -K(Bion, 1970).Это формульные символы любви, ненависти и знания, которые образуют позитивные и негативные связи между самостью и объектом в мыслительном процессе. Человек может атаковать или блокировать собственное мышление посредством -L, -Hили-K, то есть атакуя или психически уничтожая эти силы. Хотя внутренние связи у Биона занимают лишь часть той области, которую Пишон-Ривьер отводит связям, он изучает этот участок более подробно, чем Пишон. Позднее в своей концепции контейнера/контейнируемогоБион описывает, как здоровая психика (матери, аналитика) может принимать проекции тревоги другой психики, контейнировать их в бессознательном мечтании(reverie) матери или аналитика и возвращать их психике ребенка или пациента с добавленными пониманием и зрелостью. Бион также описывает неудачи контейнирования. Другие современные авторы развили эти идеи далее, расширив сферу их клинического приложения (Ferro, 2009; Grotstein, 2000; Ogden, 2001).

Пишон-Ривьер, напротив, описывает динамическое взаимодействие между людьми, подчеркивая аспекты поведенческого взаимодействия и на первый план выводя постижение опыта другого человека по невербальным признакам. Он дает более наблюдаемую картину взаимодействий, что ведут к интерпретации психик, но не описывает процесс контейнирования настолько теоретически подробно, как это делает Бион. С другой стороны, в отличии от Пишон-Ривьера, Бион не вдается в подробности того, как посылаются и принимаются бессознательные сигналы, полагаясь лишь на теорию Кляйн о процессах проективной и интроективной идентификации. И в этом случае тоже различия между Бионом и Пишон-Ривьером таковы, что они дополняют друг друга. «Связи» Биона детально описаны теоретически и помогают объяснить внутренние психические процессы. Понятие «vinculo»Пишон-Ривьера имеет больший охват и представляет собой лучший инструмент для понимания взаимного влияния внешних и внутренних связей.


Винникотт
Винникотт (Winnicott1951, 1958, 1965, 1970) больше любого другого автора своего времени описывал детали взаимодействий в отношениях мать–ребенок, а также то, как они сказываются на психоаналитическом лечении. Его область исследований пересекалась со сферой интересов как Биона, так и Пишон-Ривьера, что позволяет нам понять влияние внешней связина внутренний мир ребенка. В своих работах от ранних трудов о восприятии и использовании ребенком лопатки и до изучения режимов коммуникации в отношениях мать–младенец он наделил ранний опыт живым и ярким языком. В результате Винникотт изобразил аспекты внешней связи, которые Пишон-Ривьер лишь описал теоретически, и таким образом ярко проиллюстрировал влияние внешних отношений на внутренний мир ребенка. Кроме того, он так описал превратности материнского внутреннего опыта и воздействие ребенка на материнскую психику, что это приводит нас к переосмыслению тревог в отношениях мать–ребенок (Winnicott, 1960). Его описание психосоматического партнерства дополняет представление Пишон-Ривьера о теле как одном из трех принципиальных пространств связей. Его описание игры матери и ребенка, а также целей детской игры показывает, как формируются связи, и покрывает территорию развития, на которую Пишон-Ривьер не заходил.

Среди самых известных формулировок Винникотта — разделение материнских функций на функции матери окружающей средыи объектной матери, а также его описание переходных объектов и переходных феноменов. Мать окружения удерживает младенца и занимается им, обеспечивает безопасность, питание и психологическую поддержку, способствующую росту. Объектная мать позволяет использовать себя как материал для того, чтобы ребенок построил внутренний мир самости–и–объектов. В процессе постоянного взаимодействия ребенок перенимает оба эти аспекта матери. Такое понимание отношений матери и ребенка придает конкретность понятию связей, которой Пишон-Ривьер никогда не достигал. (Попутно заметим, что Винникотт описывал отношения матери и ребенка как парные. Он почти не рассматривал роль отца в первых переживаниях ребенка, хотя позже отмечал, что, когда он говорит о матери, мы должны также вспоминать об отце. Взаимодействия матери и отца с младенцем также были областью, которую Пишон не исследовал, но он указывал на то, что отец или «третий» присутствует в качестве элемента в материнской психики с самого начала.) Винникотт улучшил наше понимание того, как именно образуются связи, а el vinculo — обобщающая концепция, помогающая нам пользоваться идеями Винникотта.

То же самое справедливо в отношении Винникоттова описания переходных объектов и процессов, в которых мать и ребенок формируют свои внутренние миры посредством внешнего взаимодействия в потенциальном пространствемежду ними. Взаимодействие друг с другом в этом пространстве, повторяющееся во времени, делает возможной интернализацию отношений с матерью на протяжении периода роста внутренней организации ребенка. Это представление о взаимодействии в потенциальном или переходном пространстве описывает, каким образом постоянно создаются и модифицируются внешние и внутренние связи. Вдобавок Винникотт показывает, как тела матери и ребенка — в том числе важнейшая область взаимодействия взглядов — функционально переплетены. И здесь тоже Винникотт и Пишон-Ривьер взаимно обогащают теории друг друга.

Боулби и теория привязанности
Описание Боулби процессов привязанности и утраты (Bowlby, 1969), построенное на работе Фэйберна (Fairbairn, 1952) и эмпирическом исследовании уз между родителем ребенком, стало наиболее разработанной моделью связей в психоаналитической литературе и литературе о детском развитии. Узы привязанности — пример вертикальной связи в концепции vinculo Пишон-Ривьера, наиболее известное их изучение предпринято в «Тесте незнакомой ситуации», благодаря которому стало возможным продемонстрировать, что интернализация ребенком связи с матерью специфична для каждого отдельного отношения и независима от отношений с отцом и другими опекунами. Привязанности разделены на четыре группы: (1) автономные и надежные; (2) ненадежные по тревожно–озабоченному типу; (2) ненадежные по избегающему типу; (4) дезорганизованные и дезориентированные (Ainsworth et al., 1978; Main and Solomon, 1990).Эти стили привязанности продолжают организовывать узы близости на протяжении всей жизни, хотя статус человека может меняться, модифицируясь в позднейших отношениях. Зрелость как переход от ненадежных уз к позднейшим надежным называется «достигнутой надежной привязанностью». Используя инструмент под названием «Интервью о привязанности для взрослых», Мэри Мейн с коллегами (Main, 1995) показали, что тип привязанности взрослого родителя — весьма точный показатель для прогнозирования привязанности этого взрослого к своему ребенку, даже если установление типа производилось до рождения ребенка.

Благодаря этому исследованию мы располагаем подтверждением бессознательной передачи по вертикальной оси «vinculo» Пишон-Ривьера, передачи внутреннего паттерна связи самости и объекта следующему поколению посредством уз между родителем и ребенком. Дальнейшие исследования и нейробиологические описания механизмов проективной и интроективной идентификации (Schore, 2003; Fonagy et al., 2003)демонстрируют осязаемые способы понимания того, как происходит передача связей привязанности, посредством изучения механизмов внешних взаимодействий, которые передают узы привязанности, затем интернализующиеся в психике ребенка. Таким образом, исследования привязанности дали нам первое доказуемое описание связей, которое может вести к изучению других связей.

Современные разработки
Есть и другие разработки в англоязычном аналитическом мире, которые вторят «vinculo» Пишон-Ривьера, развивая далее идею общих бессознательных организаций. Группа бессознательных допущений Биона, объединенная бессознательными процессами, — одна такая связь. Вскоре после соответствующих работ Биона Генри Дикс (Dicks, 1967) описал совместную брачную личность, качество, образованное взаимной проективной идентификацией в паре, которое характеризует отношения партнеров, и сформированное взаимодействием пары, а не одним из партнеров. Совместная брачная личность это связь, созданная парой, которая затем влияет на организацию каждого партнера, а впоследствии — на развитие их детей. Понятие «аналитический третий» Томаса Огдена (Ogden, 2003) описывает другую подобную связь — бессознательный паттерн, совместно построенный взаимодействием аналитика и пациента, специфический для каждой аналитической пары, который в свою очередь питает внутренний опыт их обоих. Огден и Дикс не были знакомы с теорией vinculo Пишон-Ривьера. Еще одна недавняя разработка — описание Цайтнером (Zeitner, 2012) психической организации «диадная самость» в психике каждого партнера в длительных парных отношениях также изображает внутренние организующие связи, порожденные внешними отношениями и в свою очередь влияющие на них.

Подобные пересечения мы находим также в работах по групповому анализу, начиная с книги З. Г. Фукса (Foulkes, 1964), где автор рассматривает участников группы как узловые точки, влияющие на организующую матрицу всей группы. Хоппер (Hopper, 2003b) добавил к трем бионовским бессознательным групповым базовым допущениям четвертое: массовизацию/агрегирование. Согласно его концепции, группы колеблются между стремлением к слиянию и стремлением к фрагментации; ни одна из этих крайностей не помогает групповой работе. Это измерение присутствует во всех группах, а также является внутренним качеством связности индивидуальной психики. Кроме того, Хоппер описывает (Hopper, 2003a), как человек является носителем социального бессознательного, влияющего на бессознательную организацию аналогично другим внутренним объектам. Авирам (Aviram, 2009) называет эту организацию социальным объектом.

Среди недавних разработок вне психоанализа, которые способны расширить наше понимание идей Пишон-Ривьера, теория хаоса или сложности (Gleick, 1987) в области математики и физики показала, как сочетание сложных систем приводит к непредсказуемым результатам, допускающим распознавание паттернов. Динамическое действие сложных систем способствует развитию эмерджентных свойств, непредсказуемых исходя из понимания подсистем, составляющих эти сложные системы. Это напоминает, как Пишон-Ривьер считал характер созревающей системы эмерджентным.Математическое моделирование сложных систем подтверждает данную Пишон-Ривьером формулировку болезни как ситуации воспроизводства повторяющихся паттернов вместо спирального роста эмерджентных систем. Используя теорию хаоса в качестве модели болезни, мы можем представлять патологию отмеченной повторяющимися, застывшими и неизменными паттернами взаимодействия и мышления — либо как внезапную регрессию к дисфункциональному поведению и мышлению (D. Scharff and J. Scharff, 2011). Воспользовавшись терминами теории хаоса, можно сказать, что эти альтернативные типы поведения представляют собой различные области паттернов–аттракторовотдельного человека или группы, которые обычно не реализуются, но остаются возможными при определенных обстоятельствах. Например, депрессивный паттерн возникает в условиях стресса у человека, в других обстоятельствах жизнерадостного. Эти дополнительные паттерны всегда потенциально возможны, они скрыты или используются реже, но все же являются неотъемлемыми качествами личности в целом. Такое использование альтернативных зон личности отличается от модели Фрейда, согласно которой болезнь заключается в фиксации и регрессии по лестнице развития. Идея Пишон-Ривьера об эмерджентном характере личности предвосхитила определение сложных систем в теории хаоса. Однако кроме того теория сложности постулирует, что альтернативные организации существуют у каждого из нас и при определенных обстоятельствах человек может реализовать малоиспользуемый паттерн, представляющий собой либо дисфункцию, либо альтернативный новый потенциал улучшения функции, в зависимости от обстоятельств. Теория хаоса дает математическую модель прерывистого роста, способности индивидуумов, семей и групп порывать с прошлым и внезапно отходить от ранее господствовавших паттернов мышления и поведения к новому потенциалу. Новые паттерны могут выглядеть совершенно нехарактерными для системы, но в то же время корениться в тех аспектах предшествовавшего развития, на которые мы не обращали внимания. Типичный примеры это переход многих людей от хаотической юности к продуктивной взрослости, превращение привязанных к дому маленьких детей — в учеников начальной школы, или когда молодые люди ведут разгульную жизнь, но потом переходят к зрелым отношениям в браке и становятся ответственными родителями.

Нейронаука также углубила понимание межличностной бессознательной коммуникации благодаря открытию зеркальных нейронов(Rizzolatti and Craighero, 2004). Расположенные в двигательной коре рядом с двигательными нейронами, зеркальные нейроны возбуждаются, когда возбуждаются соседние двигательные нейроны для совершения действия, но они также возбуждаются, когда человек наблюдает, как кто-то другой выполняет подобное действие. Например, соответствующие зеркальные нейроны возбуждаются, когда человек пьет или мнет бумагу, но они также возбуждаются, когда он видит, как кто-то другойпьет или мнет бумагу. Возбуждение этих нейронов более сильное, если такие действия выполняют знакомые люди. Одиночные двигательные нейроны — это первый уровень сложной системы, разветвляющейся в мозге. Эта система обеспечивает не только выполнение простых движений, но и функционирование систем мимики, комплексных движений тела или голосовых интонаций, которые передают эмоции. Такая нейронная система, которая отображает системы эмоций и действий других людей, образует неврологический субстрат для интерсубъективной передачи эмоции. Способность подавать и воспринимать от других эмоциональные сигналы — это неврологический базис общего межличностного бессознательного переживания.

Согласно нейробиологической модели, система зеркальных нейронов осуществляет постоянные циклы проективной и интроективной идентификации в отношениях вездесущей бессознательной коммуникации и таким образом наполняет материальным содержанием представление о том, что люди создают паттерны эмоционального взаимодействия в своих отношениях. Это нейробиологическая основа бессознательных эмоциональных связей между людьми.

Психоаналитические разработки нашего времени
В последние годы на английском языке появилось немало работ авторов, которые учились вместе с Пишон-Ривьером и развивали его идеи. Рене Кэс во Франции выпустил книги о группах и семьях, уделив внимание тому, как человек может стать их выразителем (Kaës, 2007, 2009). Кэс определяет субъекта как субъекта связии развивает принадлежащую Пишон-Ривьеру концепцию выразителя, добавляя идею, что в группе существует носитель речи, носитель симптома и носитель сновидения. Альберто Эйгер (Eiguer, 2007) работал с Пишон-Ривьером до переезда во Францию и во многом опирается на его работы, а также работы Кэса. Айдэ Файмберг, также во Франции, училась с Пишон-Ривьером в Аргентине. В ее книге «Эстафета поколений» (Faimberg, 2005) подробно изучаются клинические проявления вертикальной оси связи в межпоколенческой передаче травмы. Концепция аналитического поля Мадлен и Вилли Барангеров (M. and W. Barangers, 2009) базируется на теории Пишон-Ривьера и содержит многие его концепции, например, понятие спирального процесса. Жанин Пьюджет и Изидоро Беренстейн (Puget and Berenstein, 1989), Роберто и Ана Лоссо (R. and A. Losso, 2006) и Хулио Морено (Moreno, 2014) в Аргентине непосредственно опираются на наследие Пишон-Ривьера, исследуя связь и углубляя понимание как семейного, так и индивидуального развития, но работы этих авторов пока не доступны на английском. Антонино Ферро (Ferro, 2009) в Италии, не обращаясь напрямую к трудам Пишон-Ривьера, предложил много важных формулировок, где сочетаются идеи Биона с влиянием таких аргентинцев, как Барангеры, последователи Пишон-Ривьера.

Среди американских аналитиков Огден (Ogden, 2003) и Гротстайн (Grotstein, 2000) пишут о мышлении сновидения, совместно формируемом пациентом и аналитиком, которое отражает действие и значение связи и в то же время влияет на ее эволюцию, на эмерджентные качества роста и перемен. Интерсубъективная и реляционная школы также исследуют территорию связи (Aron, 1996; Stolorow and Atwood, 1992; Beebe and Lachmann, 2002). Хотя никто из этих авторов не испытал прямого влияния Пишон-Ривьера, их идеи находятся в сфере его наследия.

В книге «Межличностное бессознательное» Дэвид и Джил Шарффы непосредственно опираются на его представления о связи, описывая общие конструкции, образованные посредством взаимодействия диад и больших групп. Особенно они подчеркивают бессознательные аспекты связи, не упуская из виду также, что теория связи Пишон-Ривьера говорит и об осознаваемом взаимодействии. Межличностное бессознательное это партнер осознаваемой коммуникации, поскольку невербальная, аффективная, бессознательная коммуникация зависит от средств осознаваемого взаимодействия, наделяя осознаваемое взаимодействие энергичностью, оттенками и эмоциональным значением, — так же, как внутренняя психическая связь наделяет значением внутреннюю организацию самости–и–объектов.

Англоязычный аналитический мир, которому ранее было практически неизвестно наследие Пишон-Ривьера, недавно косвенным образом получил к нему доступ через труды других авторов, на которых Пишон-Ривьер оказал влияние. Однако полная оценка его ярких идей, непосредственное изучение их оригинальности и потенциала еще не состоялись, поскольку они лишь смутно воспринимаются в трудах других авторов. Идеи Пишон-Ривьера заслуживают того, чтобы стать полноценной частью психоаналитической связи с клинической работой и с отношениями между мировой психоаналитической культурой и англоязычным психоаналитическим миром.

Библиография
Ainsworth M, Blehar M, Waters E, Wall S (1978). Patterns of attachment: A psychological study ofthe strange situation.Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum.
Aron L (1996). A meeting of minds: Mutuality in psychoanalysis. Hillsdale, NJ: The Analytic Press.
Aviram R (2009). The relational origins of prejudice. Lanham, MD: Jason Aronson.
Baranger M, Baranger W(2009). The work of confluence: Listening and interpreting in thepsychoanalytic field, Fiorini LG, editor. London: Karnac.
Beebe B, Lachmann F (2002). Infant research and adult treatment: Co-constructing interactions.Hillsdale, NJ: Analytic Press.
Bion W (1967). Attacks on linking. In Second thoughts, 93–109. London: Heinemann.
Bion W (1959). Experiences in groups. New York: Basic Books.
Bion W (1970). Attention and interpretation. London: Heinemann.
Bowlby J (1969). Attachment and loss, Vol.1: Attachment. London: Hogarth.
Britton R (2004). Subjectivity, objectivity, and triangular space. Psychoanal Q. 73:47–61.
Dicks H V (1967). Marital tensions. London: Routledge and Kegan Paul.
Eiguer A (2007). The intersubjective links in perversion. Int. J. Psychoanal.88:1135–1152.
Faimberg H (2005). The telescoping of generations. London and New York: Routledge.
Fairbairn W R D (1944). Endopsychic structure considered in terms of object relationships. In: Psychoanalytic studies of the personality. London: Routledge and Kegan Paul.
Fairbairn W R D (1952). Psychoanalytic studies of the personality. London: Routledge and Kegan Paul.
Fairbairn W R D (1954). The nature of hysterical states. In: From instinct to self: Selected papers of W. R. D. Fairbairn, Vol. 1, 13–40. Scharff D E, Birtles E F, editors. Northvale, NJ: Jason Aronson, 1994.
Ferro A (2009). Mind works: Techniques and creativity in psychoanalysis. London: Routledge.
Fonagy P, Gergely B, Jurist F, Target M (2003). Affect regulation, mentalization, and the development of the self. New York: Other Press.
Foulkes S (1964). Therapeutic group analysis. London: Allen and Unwin.
Gleick J (1987). Chaos. New York: Viking.
Grotstein J (2000). Who is the dreamer who dreams the dream?Hillsdale, NJ: The Analytic Press.
Heimann P (1950). On counter-transference. Int. J. Psychoanal.31:81–84.
Hopper E (2003a). The social unconscious. London: Jessica Kingsley.
Hopper E (2003b).Traumatic experience in the unconscious life of groups. London: Jessica Kingsley.
Joseph B (1985). Transference: The total situation. Int. J. Psychoanal.66:447–454.
Kaës R (2007). Un singulier-pluriel, La psychanalyse à l’épreuve du groupe. Paris: Dunod.
Kaës R (2009). Linking, alliances and shared space. London: The International Psychoanalytic Association.
Klein M (1975a). Love, guilt and reparation and other works 1921–1945. London: Hogarth Press.
Klein M (1975b). Envy and gratitude and other works 1946–1963. London: Hogarth Press.
Lagache D (1993). The works of Daniel Lagache: Selected papers, 1938–1964. London: Karnac.
Losso R (2001). Psicoanàlisis de la familia. Recorridos teórico-clìnicos. Buenos Aires, Lumen.
Losso R, Losso A (2006). Intrapsychic, interpsychic and transpsychic communication. In: Scharff J, Scharff D, editors. New paradigms for treating relationships, 33–42. Lanham, MD: Jason Aronson.
Losso R, Setton L, Scharff D E, editors (2016). Enrique Pichon-Rivière: A psychoanalytic pioneer. London: Karnac, in press.
Main M (1995). Attachment: Overview with implications for clinical work. In: Goldberg S, Muir R, Kerr J, editors. Attachment theory: Social, developmental and clinical perspectives, 407–475. Hillsdale, NJ: Analytic Press.
Main M, Solomon J (1990). Procedures for identifying infants as disorganized/disoriented during the Ainsworth Strange Situation. In: Greenberg M, Chichetti D, Cummings M, editors. Attachment in preschool years, 95–124. Chicago: Chicago UP.
Money-Kyrle R (1956). Normal counter-transference and some of its deviations. Int. J. Psychoanal.37:360–366.
Moreno J (2014). How we became human. Lanham, MD: Rowman & Littlefield.
Obholzer A, Roberts V Z (1994). The unconscious at work. London: Routledge.
Ogden T (2001). Conversations at the frontier of dreaming. Northvale NJ: Jason Aronson.
Ogden T (2003). Subjects of analysis. Northvale, NJ: Jason Aronson.
Pichon-Rivière E (1971a). Operative group technique [Técnica de los Grupos Operativos]. In: Del Psicoanálisis a la Psicología Social(Vol. II), 269–275. Buenos Aires: Ediciones Galerna, 1971. (In collaboration with José Bleger, David Liberman and Edgardo Rolla). Originally in Acta Neuropsiquiátrica Argentina, 1960: 6.
Pichon-Rivière E (1971b). New problems facing psychiatry [Una Nueva Problemática para la psiquiatría]. In: Del Psicoanálisis a la Psicología Social(Vol. I), 433–455. Buenos Aires: Ediciones Galerna.
Pichon-Rivière E (1971c). Some observations on the transference in psychotic patients [Algunas observaciones sobre la transferencia en los pacientes psicóticos]. In: Del Psicoanálisis a la Psicología Social(Vol. II), 267–298. Buenos Aires. Ediciones Galerna.
Pichon-Rivière E (1971d). Family groups: An operative approach [Grupos familiars: Un enfoque operativo]. In: Del Psicoanálisis a la Psicología Social(Vol. II), 202–213. Buenos Aires: Ediciones Galerna.
Pichon-Rivière E (1971e). The treatment of family groups: Collective psychotherapy [Tratamiento de Grupos Familiares: Psicoterapia Colectiva]. In: Del Psicoanálisis a la Psicología Social(Vol. II), 189–199. Buenos Aires: Ediciones Galerna.
Pichon-Rivière E (1979). Theory of the link [Teoría del Vínculo]. Buenos Aires: Nueva Visión.
Pichon-Rivière E (2002). Neurosis and psychosis: A theory of illness [Neurosis y Psicosis: una teoría de la enfermedad.] Revista de Psicoanálisis LIX:873–882.
Puget J, Berenstein I (1989). Psicoanalisis de la pareja matrimonial [Psychoanalysis of the matrimonial couple]. Buenos Aires: Paidos.
Rice A K (1965). Learning for leadership. London: Tavistock.
Rizolatti G, Craighero L (2004). The mirror-neuron system. Annual Review of Neuroscience27:169–192.
Scharff D E, Scharff J S (2011). The interpersonal unconscious. Lanham, MD: Jason Aronson.
Scharff J S, Scharff D E (2000). Tuning the therapeutic instrument: Affective learning of psychotherapy. Northvale, NJ: Jason Aronson.
Schore A (2003). Affect regulation and the repair of the self. New York: Norton.
Stolorow R, Atwood G (1992). Contexts of being: The intersubjective foundations of psychological life. Hillsdale, NJ: Analytic Press.
Sutherland J (1963). Object relations theory and the conceptual model of psychoanalysis. Brit. J. Med. Psych.36:109–124.
Tubert-Oaklander J (2014). The one and the many: Relational psychoanalysis and group analysis. London: Karnac.
Winnicott D W (1951). Transitional objects and transitional phenomena. In: Through paediatrics to psycho-analysis, 229–242. London: Hogarth, 1975.
Winnicott D W (1958). Collected papers: Through paediatrics to psycho-analysis. London: Hogarth.
Winnicott D W (1960). The theory of the mother–infant relationship. In: Maturational processes and the facilitating environment, 37–55. London: Hogarth, 1965.
Winnicott D W (1965). Maturational processes and the facilitating environment. London: Hogarth.
Winnicott D W (1970). Playing and reality. London: Tavistock.
Zeitner R M (2012). Self within marriage. New York: Routledge.